Скандалы вокруг изображений плоти — примета вовсе не нашего времени. Даже наоборот: можно сказать, это возвращение к старым традициям. Эпохи, когда не каждому человеческому существу закон давал человеческие права.
Эдуар Мане. «Олимпия»
Репродукции Мане в наше время – признак интеллигентности и определённых культурных притязаний. Ещё бы – это классика французского импрессионизма! Порой можно встретить противопоставление его картин современным рисункам и художественным акциям, чтобы сообщить, что искусство – это не скандальность из желания славы. Ирония в том, что выставка одной из самых знаменитых работ Мане – «Олимпии» – на Парижском салоне вызвала один из самых больших скандалов за историю Салона.
Парижский салон с семнадцатого века, с первых лет его оснований, стал объектом мечтаний начинающих и состоявшихся художников. Попасть в Салон, хотя бы в уголок, значило добавить себе в условное резюме весомую строку. Получить любую медаль Салона – обеспечить себя клиентами. Стать обладателем золота – и вовсе вписать себя в историю искусства. В Салон ходили, чтобы с трепетом приобщиться к развитию живописи, к новым гениям и талантам.
Наш современник на первый взгляд и не отличит картину Мане от сотен других картин Салона, где томно лежали, а также сидели или ходили голые дамы с какими-нибудь античными именами. Но посетителям Салона было ясно с первого взгляда, что они видят насмешку и над этими картинами, и над своими вкусами.
Тем не менее, было заметно, что в своих полотнах художники акцентируются не на динамике сюжета, да и сюжеты подбирают сплошь такие, что волновали пятнадцатилетних мальчиков за теми самыми хрестоматиями.
Так вот, «Олимпия» плевала в лицо ханжам, представив голую женщину в обычной для богини Афродиты (Венеры) позе, но совершенно не пытающуюся выдать себя за богиню, нимфу, восточную одалиску, купальщицу турецкой бани и даже не мёртвую, которых тоже рисовали гологрудыми чуть не в обязательном порядке. На картине в их культурном Парижском салоне культурные парижане увидели просто голую женщину с именем знаменитой литературной куртизанки, которой показывают букет от, несомненно, очередного визитёра. Чтобы зритель не ошибся, художник добавил несколько символических деталей, связанных с плотской любовью и блудом: орхидею в волосах женщины, кошку в её ногах, а на шее Олимпии завязана, как завязывали на покупках в магазинах, ленточка.
Гюстав Курбе. «Происхождение мира»
Изображениями вульвы художники высказывались задолго до феминисток-акционисток. В девятнадцатом веке известен один случай так уж точно. Речь идёт о картине «Происхождение мира» Курбе, представляющей вульву женщины явно фертильного возраста в её, так сказать, совершенно естественном состоянии. По одной из версий, Курбе написал эту картину по заказу большого любителя эротической живописи, турецкого посла.
Во-вторых, если уж вульва попала на картину (что случалось не так уж редко), её тщательным образом лишали волос, чтобы придать ей невинный вид. Волосы, появляющиеся с половой зрелостью (в том числе мужские на груди), находили слишком уж обещающими и соблазнительными, полными сексуального напора. Кроме того, опытный зритель замечал по цвету половых губ модели, что изображена не просто вульва, а непосредственно после соития. В качестве намёка на соитие на картинах обычно изображались драка, лебеди, всякие разные предметные символы – но только не цвет половых губ. Это было слишком откровенно.
Хотя, без сомнения, картина несла чувственный посыл и отображала плотские отношения художника и модели, всё же многие склонны видеть в ней определённую философию. Мол, хватит ханжествовать: мы все происходим из женщины и происходим при этом от соития. Так, может, не считать грязным ни то, ни другое? Как бы то ни было, Курбе породил волну использования изображения вульвы как художественного высказывания. Которое до сих пор, заметим, не утратило актуальности и остроты.
Данте Габриэль Россетти. «Благовещение»
На фоне двух художников выше можно только удивляться, отчего картину прерафаэлита сочли такой непристойной. Трудно даже представить, что вызвало неприличные ассоциации у критиков, особенно в свете того, что у Россетти были картина с поцелуями, картина, где у женщины – экстатическое выражение лица, картина с проституткой и картины с очень облегающими одеждами.
На картине, представленной публике в 1850 году, ангел протягивает девушке лилию. Почти вся картина – в оттенках белого цвета, который словно подчёркивает невинность девы. Добавлены цвета Богоматери и Христа – синий и красный, и оттенки золотисто-жёлтого, придающие картине эффект сияния. Девушка смотрит на лилию в руке ангела – символ вести о зачатии Господня ребёнка – со страхом. Фактически, сцена иллюстрирует строки из Библии: «Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между жёнами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария». Но по канону Марию было принято изображать в этот момент за молитвой и в окружении синего цвета. Это стало источником претензий во-первых.
Наконец, третья претензия касалась одежды Марии. Её белый цвет сочли не цветом невинности, а намёком на ночную рубашку, в которых, как известно, совершаются соития. Ну и вишенкой на торте была претензия к тому, в каком виде ангел у Россетти явился к Марии – в том смысле, что человеческом. Без крыльев.
Сальвадор Дали. «Диалог на берегу»
Будем откровенны, каждая картина Дали с какого-то момента была скандалом, и скандалом, срежиссированным ради скандала и во славу Дали (что не отменяет их художественной ценности). Но больше всех интригует, пожалуй, картина «Диалог на берегу», скандал вокруг который разгорелся опять же на Салоне, только в двадцатом веке и в Барселоне, а не Париже. Дело в том, что история произошла совсем не тогда, когда Дали приглашали туда и сюда именно ради его скандальной славы.
В конце концов Дали согласился передать на Салон «Большой палец» без «Диалога», и по этому поводу галерея сочла необходимым опубликовать для широкой публики объяснение. Мол, картина содержала слишком много «неожиданностей». Характер неожиданностей не раскрывался, и это ещё более скандализировало ситуацию. Ведь и обнажённую натуру, и изображения каких-нибудь мёртвых людей, лошадей и собак она видела. Что, чёрт побери, там происходит у Дали?
Неудивительно, что на заявленную лекцию по искусству, которую должен был прочесть художник, пришла огромная толпа народа. Обе комнаты были забиты до отказа. Объявили, что слушателям можно будет полемизировать с докладчиком, и это подогревало атмосферу. Художник, тем временем, вышел на кафедру стильный, как фотомодель, и сразу заявил, что всё испанское искусство сейчас – тухлятина и барахло. Дальше он стал очень экспрессивно и, надо сказать, увлекательно развивать всякие теории, основанные на фрейдизме, но многие на «тухлятине» утратили способность слушать.
Тем временем «Диалог» поехал на выставку, которая согласилась его принять. Но тут не выдержал Дали-старший, отец художника, и за его спиной попытался уговорить владельца галереи ни в коем случае «Диалог на берегу» не выставлять. Он без шуток боялся, что его сына арестуют за преступления против морали. Подумав, галерист спросил Сальвадора, можно ли прикрыть какими-нибудь бумажками самые шокирующие детали картины.
Дали буквально взбесился от такого предложения и просто снял картину с выставки вообще – честно говоря, к облегчению организатора. Взамен в галерее выставили «Мужскую и женскую фигуры на берегу», чем-то похожую на снятую с выставки работу, но гораздо менее сексуализированную.
Свежие комментарии